Глоток огня - Страница 63

По этому крылу Даня и узнал ее. Это была его пчела! Трещинка же возникла оттого, что Макар когда-то от большого ума выстрелил в Данину пчелу пнуфом в упор. Почему-то на своей пчеле проверять действие пнуфа он не стал, а вот на чужой ума хватило.

Эта вторая пчела побежала навстречу первой. Несколько мгновений пчелы ощупывали друг друга усиками, а затем бестолково забегали по слабому бицепсу Дани, толкаясь головами, наскакивая и то и дело подгибая брюшко, чтобы пригрозить жалом.

Даня ничего не понимал. Схватив себя за пижаму, он дернул рукав, резко натянув ткань. Пчелы слетели, заметались в воздухе, а потом обе как свинцовые шарики врезались Дане в лицо. Даня схватился за скулу, отскочил и издали кинул в пчел подушкой.

– А ну пошли отсюда! Вы что, взбесились?.. Кто вообще эта вторая?! – жалобно крикнул он.

Пчелы метались по комнате, стукаясь в стены и ковер. Это было какое-то ослепительное безумие. С каждым мгновением они все больше ускорялись, и вскоре Даня уже почти не различал их. Видел только, что от злости пчелы раскалились так, что воздух в комнате стал горячим. Они врезались в стены, сорвали полки, опрокинули стул, вдребезги разбив его спинку. В стенах появлялись дырочки, похожие на пулевые. Чтобы уцелеть, Даня попытался залезть под диван, но проблема состояла в том, что щель под ним была небольшой. Даня в нее не помещался. Потом с перепугу как-то поместился, но опять услышал вопль и понял, что тело его, ставшее прозрачным, опять частично протиснулось сквозь потолок к бедным соседям.

Пришлось вылезать и возвращаться в свою комнату. Пчелы, только что сбившие на пол стопку из десяти книг, немного успокоились и теперь, не теряя друг друга из виду, ползали по стене.

В дверь вопросительно стукнули.

– Нельзя! – запоздало крикнул Даня, но в комнату уже заглянула мама. В руках у нее была дрель.

– Да что у тебя тут такое? – спросила она. – Чашки на кухне прыгают!

Даня набрал в грудь побольше воздуха. Он принципиально не врал родителям, а защищался длиной речи в надежде, что к середине его правды собеседник тихо уснет, как обычно и происходило, когда Даня начинал издали озвучивать все резоны. «Во-первых, это не совсем так, – говорил Даня. – Во-вторых, это требует уточнения… в‑третьих, мне хотелось бы отметить некоторые предварительные моменты…» Когда он доходил до «в-восьмых» и «в-девятых», самые большие правдоискатели начинали тихо пятиться и удирать. Однако сейчас оказалось, что можно обойтись и без «в-восьмых», потому что его ответ был маме не нужен.

– Я купила карниз для штор, – похвасталась она. – Хороший карниз. Длина четыре метра десять сантиметров. До ремонта висел в филармонии… Хочешь у тебя повесим, а то мне негде?

– У меня же есть уже шторы!

– Да при чем тут шторы? Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Карниз!.. Кстати, шторы мы тебе тоже повесим.

– А цель? Я умру, а шторы останутся… – буркнул Даня.

Этим он хотел выразить, что все материальное никакой ценности для него не имеет и, следовательно, ему все равно. Вешай хоть сто карнизов, только не спрашивай у меня разрешения. Но опять же мама поняла его в другом смысле.

– Ну это да, конечно, – сказала она. – Но тут такой карниз! Представляешь, четыре метра! Натуральный дуб! Он вообще всех переживет! Он и до театра, говорят, где-то висел.

Мама посмотрела мимо сидящих на стене пчел и вздохнула, размышляя, видимо, о карнизе.

– Слушай, а у тебя горелой бумагой пахнет! – рассеянно сказала она и вышла.

Даня, подпрыгивая как тушканчик, кинулся тушить дымящиеся обои. Загорелись они там, где сидели обе разозленные пчелы. До пожара дело не дошло, но большой кусок обоев изменил цвет и даже отчасти обуглился.

Пока Даня колотил по обоям тапками, а затем заливал их найденным на столе вчерашним чаем, пчелы наблюдали за ним со своих мест, а потом обе разом оказались на Дане – одна на правом его рукаве, а другая на левом.

Там они и остались, сердито косясь одна на другую и угрожая жалом, однако в бой больше не вступали. Даня вначале не понимал, что все это значит, а потом сообразил, что силы пчел примерно равны, победы никто не одержал и пчелы, осознав это, решили придерживаться тактики вооруженного нейтралитета.

При этом ни одна из пчел ни на секунду не теряла другую из виду. Стоило одной перебежать на бицепс – и другая перебегала на бицепс, только другой руки. Если перебегала на плечо, и вторая оказывалась на плече, и так сохранялась идеальная симметрия.

– Вы что, поделили меня? – догадался Даня. – Но я против! Я свободная личность!

Пчелы отнеслись к протесту Дани равнодушно. Одна переползла на его правое ухо, а другая на левое, и обе на мгновение застыли на мочках. Вздумай кто-нибудь сфотографировать Даню, его дразнили бы до конца жизни, утверждая, что он зачем-то нацепил тяжелые золотые серьги.

Это было уж слишком. Не выдержав, Даня вороватым движением сбросил пчел и выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь. В коридоре он прижался спиной к стене и некоторое время выжидал, последуют за ним пчелы или нет. Пчелы не последовали, хотя дверь препятствием для них не являлась.

Даня успокоился. Почистил зубы, позавтракал и углубился в справочник по медицине катастроф. Он был очень сложный, с таблицами и схемами, что Даню, однако, ничуть не пугало. Справочники он читал всегда внимательно. Даже номер страницы и тот прочитывал, хотя на содержание он вообще никак не влиял.

В свою комнату Даня долго не возвращался, и, воспользовавшись этим, туда просочилась мама с четырехметровым карнизом. Даня вообще не понял, как она его туда затащила, потому что коридор у них был на глаз не больше трех метров. Прямо какое-то чудо со вталкиванием слона в спичечную коробку.